А кони в яблоках дышат, спешат, шумят и бегут, 

Собой заслоняя грязно-синего неба край. 

Я, дорогая, все никак забыть не могу, 

Как ты сказала: "Девочка, сердцем моим не играй".



По ГУМу гуляют люди, в голове - бушующий ветер,

Он тоже гуляет: видно, у него назначена встреча. 

Его посылаю тебе я в печальном своём конверте, -

Будет, над чем посмеяться в промозглый осенний вечер.



Висят мандарины, макеты "Бабаевских" шоколадок,

Но как-то не весело мне в этом сне новогоднем. 

В душе гнетущая взвесь или мутный тяжелый осадок,

Оттого, что я - лишь дитя, а не красавец, тебе угодный. 



Махнуть бы в Париж, где тонкие дивные женщины,

Попивая "Вдову Клико", сидят по ночным ресторанам, 

Но знаю: не будет такой, от которой, как последняя деревенщина,

Рухнула бы на колени, исцарапывая старые раны. 



Только лишь ты с волосами своими царскими,

Выложенными, как грива у породистой лошади,

Со всеми духами, кольцами и другими большими цацками,

Ты одна не даёшь мне покоя, пока я гуляю по Красной площади. 



Вот она - идет, а в руках у неё "К by Kilian",

Волосы такие же белые, сумка от двух иностранцев,

Может, так же, как ты, от букетов чихает лилиевых,

А в галерее картинной картинно впадает в прострацию, 



Но нет. 

Нет, нет; не нужен мне её блеск амарантовый, 

Её руки жемчужные, которые целовать-зацеловывать...

Я, как хромой беспризорник, застывший в хрустальной парадной,

Которого сию же секунду прогонят язвительным словом -



Осоловелая, пресная, одним твоим взглядом убитая, -

Сил уже нет терпеть беспрестанно колотящий дождь! 

Прогони иль пусти, наконец, на свою неземную орбиту,

Чертова проклятая надменная царская дочь!!



Как же я тебя ненавижу. Ненавижу эти губы алые,

Впиться в которые с бессильной желаю злобою

Всеми твоими аэропортами, пристанями и вокзалами,

Которыми ты от меня убегала, невинно глазами хлопая,



Не перезванивая, сбрасывая, подолгу не отвечая,

Болтаясь на проводе, в саквояже синем меня таская...

Я бы убила тебя, если б встретила где-то случайно,

Первым же поцелуем безо всякого видимого раскаяния.



А пока я степенно гуляю по Красной и ряду Охотному,

Не заметив, как внутри внезапно лопается сердца пружина. 



Любовь к тебе, как приговор - окончательно-бесповоротна,

На пожизненное заключение в колонии строгого режима.