Нью-Йорк 17 февраля 1997 г.
 
Из бара, пошатываясь, вышел прилично одетый парень.
Он слегка навеселе, нельзя сказать, что  сильно пьян.
Покинул  друзей, чтобы освежиться.
Уже было достаточно поздно, а место безлюдно.
Решил пройтись вдоль трассы, жадно втягивая в себя зимний морозный воздух.
Неожиданно рядом притормозил BMW Z1
Сидящая за рулём дама опустила боковое стекло, которое вместе с дверью стало плавно съезжать вниз, пока не убралось в порог.
Патрик (так звали, покинувшего компанию, юношу) успел заметить, как её длинные тёмные волосы блестят в свете уличных фонарей.
Затем взгляд упал на изящную, стройную лодыжку.
Попытался заглянуть в лицо незнакомки, но остановился  на уровне её роскошной груди, уставившись прямо в вырез вечернего платья.
Она что-то неразборчиво спросила, Патрик наклонился ниже, чтобы расслышать, как в тот же миг его буквально затащили в салон автомобиля и приставили к  животу пистолет.
Дама была не одна.
- Вот ты и попался, дружок!
Через пятьдесят  дней  труп бедного Патрика  выловили из реки Ист-ривер у самого берега.
Неловкий полицейский наступил на нарисованный неподалёку смайлик, на который никто не обратил внимания. А если и обратил, то подумал, что эта весёлая и, одновременно, злая рожица  - дело рук ребятишек.
Смерть Патрика оказалась первым звеном в цепи аналогичных преступлений.

С. Петербург.  Наше время.
 
«Ребёнок, который желает нравиться матери, внешне походит на мать.
Ребёнок, который внешне желает понравиться отцу, внешне походит на отца.
Кто желает нравиться обоим родителям, тот наследует от родителей наиболее выигрышные  внешние черты.
Кто желает нравиться самому себе, тот вообще на родителей не похож»
(Лууле Виилма «Прощаю себе»)
Анна Нестерова и раньше замечала своё абсолютное несходство с родителями, но лишь учась в институте Генетики, серьёзно задумалась над этим.
Во-первых,  девушка ростом превосходила отца и мать.
Её  – метр восемьдесят,  против  170  папы и 155 мамы.
Во-вторых – волосы у неё русые и абсолютно прямые.
Родители –  кудрявые   блондины.
К тому же,  они  голубоглазые, а у  неё – зелёные глаза!
Чего тут странного?
Только по закону Менделя есть свои закономерности цвета волос и глаз.
И если оба родителя голубоглазые, то   99% процентов за то, что и у ребёнка будут голубые глаза и лишь 1%  – зелёные.
Может,  Анна и вошла в этот один процент?
Всё может быть, но как тогда объяснить, что ни одной внешней  чертой Анна и близко не походила на родителей?!
Ни лицом, ни фигурой.
Они –  субтильные, с мелкими и довольно не выразительными, словно смазанными  чертами лица.
Похожие друг на друга, как «двое из ларца  одинаковых с лица».
Что вполне объяснимо. Станислав Алексеевич Нестеров и его жена Татьяна – двоюродные брат и сестра.
Генетические комбинации  возможны разные.  Случается, что ребёнок пошёл  в какого-то предка, чей облик резко диссонирует среди остальных родственников. Но на семейных  фотографиях,  все предки  – белокурые, небольшого росточка и со светлыми, чуть на выкате глазами.
В кругу родственников – бабушек, дедушек, тетушек и кузенов ещё заметнее становилось её  несходство с ними.
 Анна сильно выделялась среди них  ростом, статной фигурой, длинной русой  косой и  лукавым  прищуром  зелёных глаз.
К пятнадцати годам превосходила своих  старших двоюродных братцев  почти на голову и посматривала на их белобрысые макушки сверху вниз.
Может она подменыш?
Родственники перешёптывались, глядя на неё.
Все они пребывали в Старой Ладоге, которая раньше носила скандинавские название Альдейгьюборг.
Проживаои здесь потомки финно-прибалтов,  нурманов и древних славян.
С восьмого века в Ладоге варили  бусы. «Глазки»  (глазчатые бусы) – первые русские деньги.
За один «стеклянный глазок» можно  купить раба, или рабыню. За бусы ладожане скупали у финских охотников пушнину, которую продавали арабским купцам за серебряные дирхемы.
Клад арабских дирхемов археологи нашли в Ладоге.
Местная детвора, прознав  про это,  занялись поисками сокровищ.
Анна, приезжая из Питера в Ладогу на летние школьные каникулы, тоже с энтузиазмом   искала клад.
Монеты попадались советские и дореволюционные царские, не представляющие особой ценности.
Зато однажды  нашла стеклянную бусину – синюю с жёлтыми пятнышками, похожую на божью коровку.
Такие  бусины раньше  часто находили в огородах, но потом они стали попадаться всё реже и реже.
Поговаривали, кто найдёт «глазок», тот обретёт удачу.
Бабушка Ольга – мать отца Анны, не порадовалась за внучку.
Девочке даже казалось порой, что бабушка её не любит.
И сказки всегда рассказывала про троллей. Хотя какие тролли в Ладоге?!
Особенно заполнилась одна сказка, в которой старый тролль оказался так восхищён красотой белокурой, голубоглазой принцессы, что подменил её в колыбели на свою дочку.
Маленькая тролльчиха выросла во дворце, однако её злобная  сущность осталась прежней.
К тому же  совсем  непохожа на королевскую чету.
Смуглая, темноволосая, темноглазая, хотя и красивая.
Настоящая  принцесса росла в доме троллей. Когда принцессу решили выдать замуж за принца тролля, она сбежала.  Встретилась с  королевой. И так девушка напоминала её внешне, что в  родстве их  никто не усомнился.
Принцесса-тролль охотилась в это время в лесу, где тоже  повстречалась со своей настоящей матерью, и воссоединилась с нею.
Анне очень понравилась сказка, но когда двоюродный брат обозвал её тролльчонком, она, несмотря на то, что он  старше её, расквасила ему нос.
На шум сбежались родственники, в том числе и мать пострадавшего.
Увидев своего сыночка в крови, она разоралась, что не  на х**й  приёмной девке  руки распускать!
Мама обняла за плечи Анну и увела за собой. Они тут же собрали вещи и вернулись в город.
Больше они не навещали родственников. Лишь два года спустя приехали на похороны бабушки – любительницы сказок.
Глаза  Анны ярко зеленели. Злые огоньки вызова освещали их изнутри.
Возвышаясь над всеми, стоя у могилы, девушка не проронила ни слова. И ни одна слезинка не скатилась с её длинных, густых ресниц.
Равнодушно восприняла смерть бабушки и встречу с родственниками.
Приехала сюда затем, чтобы поддержать родителей в их горе.
Сходство родственников между собой и её отличие от них – в очередной раз бросилось в глаза.
Свои мысли высказала родителям.
Дома, мама на все её вопросы, твёрдо заявила, что она их  дочь, и показала свидетельство о рождении Анны.
Родилась она в Боготе (Колумбия), где  родители работали в Красном кресте.
Документы в полном порядке. Всё чин чинарём.
И всё же, Анну терзали смутные сомнения.
Окружающие лишь подбрасывали дровишек.
Не обращай те внимания,  так болезненно не реагировала бы на это.
Однажды, сосед по дому встретился ей, когда она после школы шла домой.
- Ишь, какая  чернобровая  краля! Брови соболиные, очи … –  начал распинаться начал. Его словоизлияния  прервала жена, пихнув, разошедшегося супруга локтём в бок.
Тот стал оправдываться:
- Я что? Я ничего такого. Хотел сказать, что девушка не в пигалицу мать пошла, да и не в отца.
«Я не в мать, не в отца, я в Иосифа Бродского».
Вот тогда Анна и решила стать генетиком.
Ведь генетика – это наука, изучающая наследственный материал клеток и механизмы передачи наследственных свойств от родителей детям.
Ей хотелось доказать, научно обосновать  свою гипотезу, что она – настоящая дочь своих родителей.
Ведь и характер её разительно отличался от хохотушки матери и балагура-весельчака отца.
Смуглая, смурная девушка. Закрытая, даже когда улыбалась.
Улыбалась часто, зная, как идёт ей улыбка. От улыбки лицо, словно озарялось солнцем, глаза лучились,  а на подбородке становилась заметна ямочка.
Если заглянуть в её детство, то оно, безусловно,  было счастливым.
Девочка росла балованным ребёнком.
Все её желания тут же исполнялись, ни в чём не знала отказа.
Родители в ней души не чаяли. Других детей, кроме неё у них не было.
Впрочем, законченной эгоисткой Анна не стала. Возможно потому, что обладала добродушием, врождёнными чувствами  справедливости и  благодарности.
По настоянию родителей под руководством репетиторов, стала изучать английский и испанский языки.
В школе по английскому у неё была неизменная пятёрка, а испанский  давался ей на удивление легко.
Её успехи в нём, вынуждали маму болезненно улыбаться, а отца смешно поднимать белёсые домики бровей и виновато прятать глаза.
Кстати, Анна славилась ещё красивым рисунком густых бровей. Их  в народе называют – соболиными.
Странное поведение родителей  она заметила, что позволило ей выдвинуть абсурдное предположение:
«Мама родила меня в Колумбии не от папы, а от местного мачо».
Но мама часто повторяла, что отцу никогда не изменяла, и Анна верила её словам.
Видимо, в какого-то очень дальнего предка обликом   пошла.
Подобные гримасы природы вполне вероятны.
После этого успокоилась и больше  не думала.
И всё же однажды тайна, которую хранили родители целых двадцать лет, стала известна Анне.
Серьёзно заболела её мама Татьяна. Онкология.
Маленькая, худенькая с выпавшими после химиотерапии волосами, она решилась рассказать дочери правду и уговорила мужа, чтобы сделал это он.
Когда Анна вернулась домой  из института, родители ждали её дома.
Мама на больничном, а отец взял отгул.
Какая-то недосказанность летала в воздухе.
Родители казались слишком  напряжены.
После обеда, когда Анна с аппетитом навернула борщ со сметаной, а потом картошку с курицей и грибами, а затем  – компот, глава семьи  предупрелил, что им надо переговорить.
Анна  удивлённо на него взглянула.
Побледнев от сильного волнения так, что веснушки растворились на его лице, отец, с трудом пересиливая себя, стал рассказывать, что на фоне беспокойной обстановки и военных действий в Колумбии,  у жены начались преждевременные роды.
Вместе с ней в палате  находилась молодая колумбийка по имени София, которая вот-вот должна была родить.
На ломанном английском, эта девушка рассказала, что не хочет этого ребёнка, но приходится рожать. Она – католичка и не может делать аборт.
Как родит, сразу отдаст на усыновление.
В этот момент у рожениц  начались схватки.
Так вышло, что колумбийка, не желавшая рожать,  произвела на свет здоровую девочку, а мы потеряли своё дитя.
Твоя мать – София.
Она отдала нам тебя, когда узнала о нашей готовности стать родителями для её малышки.
«Увезите её отсюда, увезите её подальше!» – просила она.
За нужные бумаги пришлось доплатить, но зато ты официально стала считаться нашей дочерью.
Что стало с Софией,  мы не знаем, да и не хотели знать.
И она ничего о нас никаких сведений, кроме того, что мы из России, не имела.
- Ты хотела бы увидеть свою родную мать?– с тревогой спросила Татьяна.
- Пожалуй, хотела. Чтобы  посмотреть в глаза той, что оказалась от меня.
Но для меня – настоящие родители вы. Мам, пап, я вас люблю! – Анна обняла своих родных.
- Мы тебя тоже, доченька!  Мама всхлипнула, а отец, расчувствовавшись,  зашмыгал носом.
Уже лёжа в постели, Анна размышляла о том, о чём всегда подсознательно догадывалась.
« Прикинь! Моя настоящая  мать – колумбийка.» 
Насчёт Колумбии,   у девушки сформировались  стойкие ассоциации.
Это наркотики, психованные фанаты, убивающие футболистов за пропущенный гол.
Бедная, коррумпированная  страна.
Знакомый студент из Ростова, который перевёлся к ним, рассказывал про колумбийцев – соседей  по общаге.
По его словам, они постоянно  курят травку, принимают душ от силы  раз в две недели, водку пьют не закусывая, западают на русских девушек и очень удивляются, когда те не отдаются им после знакомства.
Конечно,  скорее всего, он  сгущал краски, чтобы конкурентов размазать. 
Только образ грязного, приставучего и пьяного мачо сформировался в её представлении и вызывал далеко не положительные чувства.
Через полгода, после окончания сессии, решила слетать в Колумбию, а оттуда перебраться в США  и посетить Лос-Анджелес, возможно, и Нью-Йорк.
Анна не подозревала, что её там ждёт!