Глава 1

— Итак, давайте подытожим. В феврале на конференцию по гендерной социологии в Берлин едут Мостовой и Орлова, — проректор по научно-исследовательской работе сделал паузу, — и для вас, Ирина Николаевна, тоже пришло приглашение. Я видел название темы доклада, с которым вы собираетесь там выступать, довольно странно звучит. Как там было, Жанна Андреевна?
— Ой, Степан Васильевич, я вам сейчас все скажу, у меня все записано, — Орлова водрузила на нос очки и начала перелистывать пожелтевшую от времени записную книжку. Вот, нашла: — Фемслэш как один из способов преодоления гендерных стереотипов.
Визгливо зазвонил черный массивный телефон, стоящий на столе, Арутян включил громкую связь, кто-то срочно требовал очередные отчеты, и между начальством и тем, кто находился на другом конце провода, разгорелась громкая дискуссия по поводу сроков.
Пользуясь тем, что из-за криков их никто в этот момент не мог услышать, Ростислав, сидящий рядом, незаметно толкнул Ирину в бок:
— Ты можешь сделать это. Представляешь, неделя в Берлине? Только я и ты…
Ирина усмехнулась и тихо сказала:
— Да, и еще Орлова. Она непременно позже все доложит твоей жене. Кстати, на последней пьянке твоя супруга прожигала меня взглядом и нагло увела прямо из-под носа последнюю тарталетку с авокадо, думаешь, мстит?
— Ну, ты у нее уводишь нечто более ценное, — Ростик одарил ее своей знаменитой обаятельной улыбкой, которая обычно всех обезоруживала, — или все же авокадо круче?
Ира закатила глаза и с легким раздражением прошептала:
— Я никого не увожу, Мостовой, не обольщайся. Мне чужого не надо.
— Вот прямо-таки чужого? — он обиженно поджал губы. — Мы же с тобой, Иришка, вместе собираемся заполнять заявку на грант, это крепче, чем брачные узы, — Ростик был слишком активен, и ее это начинало напрягать, а от его игривого «Иришка» ее всегда воротило.

Их тихий диалог прервали — шумные телефонные споры закончились.
Проректор снова нацепил очки и вперился взглядом в записную книжку Орловой, которую она с готовностью раскрыла перед ним. В кабинете стояла жара, потому что, несмотря на сентябрь, солнце палило нещадно, а кондиционеры Арутян не любил. Ира старалась не смотреть на круги пота подмышками, выступившими на его темно-голубой рубашке. Он достал носовой платок из кармана брюк и промокнул лоб.
— Так о чем мы говорили? Какие-то странные термины вы тут используете, Ирина Николаевна.
— Ирочка, я все понимаю, новые веяния, европейские стандарты, но вы уверены, что хотите именно это направление разрабатывать?

От елейно-притворного голоса Жанны Андреевны Орловой Иру чуть не стошнило, с этой мегерой она не ладила с первого дня работы в университете. Орлова заведовала кафедрой уже много лет и постоянно учила молодых преподавателей жизни. Студенты ненавидели ее, коллеги старались не конфликтовать, зная, что Орлова коварна и злопамятна и при случае всегда поставит подножку. Она никогда не была замужем, хотя ходили слухи, что у нее была бурная молодость, и даже когда-то случился громкий роман с тогдашним ректором. Особую неприязнь у Орловой вызывали красивые молодые женщины, и Мостовой любил пошутить, что Ирина стоит первой в Жаннином хэйт списке.

— Я вообще не понял названия, если честно, — Арутян вопросительно взглянул на завкафедрой, которая не могла сдержать ухмылки.
— Ой, Степан Васильевич, я ведь тоже озадачилась, почувствовала себя абсолютно отсталой. Погуглила. Оказывается, есть такое самодеятельное творчество в интернете. Слэш — это когда мужчины между собой, ну педерасты то есть… а фемслэш — соответственно про лесбиянок. Очень популярно в определенных кругах, оказывается. Ну это все западное влияние, само собой. Но вы бы видели, что пишут подростки! Я решила просветиться и когда начала читать… в глазах потемнело. Не знаю, о чем там Ирина собирается писать, но…
Ростик заржал как конь:
— Наука требует жертв, Жанна Андреевна, захочешь грант — еще не так раскорячишься.
Ира покраснела от злости:
— Это же ты меня уговаривал, мне не нужен был твой грант и вся эта возня с публикациями и конференциями.
Ростислав возмутился:
 — Но тему для доклада выбирала ты, выпендриться захотела? Что тебе мешало написать что-нибудь про женщин, которые спят с мужиками и при этом, к примеру, летают в космос, — он загоготал, — вот оно, равноправие и при этом без извращенок.
Это разозлило Ремезову еще больше, но она сдержанно ответила заведующей, демонстративно не реагируя на выпад Мостового:
— Жанна Андреевна, мне кажется, что мы вполне можем себе позволить выглядеть толерантно в глазах наших зарубежных коллег, к тому же тема не затертая, мне было бы интересно над ней поработать.
— Ирочка, ну неужели вы не могли найти что-то другое? В конце концов, мы финансируем эту поездку. И у нас тут, знаете ли, не Петербург, где они совсем уж превратились в Содом и Гоморру.
Жанна Андреевна поджала губы, выражая свое презрительное отношение к развратному Питеру.
Ирина взглянула на дебильно ухмыляющегося Ростика, на скукоженную в отвращении физиономию Орловой и на откровенно скучающего декана.
— Лесби тема мне подходит, — произнесла Ремезова, нарочито делая ударение на слове лесби.
— Молоток, Ремезова, — Мостовой радостно похлопал ее по плечу и приобнял, она поморщилась и отстранилась — не хватало, чтобы Орлова что-то заподозрила. Жанна Андреевна благоволила Ростику, он был ее фаворитом, и она ревниво относилась к любым знакам внимания, которые он оказывал другим женщинам.
Ирина встала:
— Если у вас нет ко мне больше вопросов, то я пойду, у меня через пять минут начинается пара.
Орлова опять поджала накрашенные малиновой помадой губы так, что четко обозначилась сеточка морщин вокруг рта:
— Идите, Ирина Николаевна, мы подумаем и решим, сможем ли мы финансировать вашу поездку. Вы же понимаете — кризис, проблемы.
— — - — ---- --- -------- -----
Неделю Ирина занималась прокрастинацией и не бралась за работу над докладом. Вообще, конечно, черт ее дернул выбрать эту тему. Надо было что-то по гендерной социологии, ведь Мостовой нацеливался на немецкий фонд, который раздавал гранты по программе гендерных исследований в постсоветском пространстве. Он все лето капал ей на мозги, убеждая присоединиться. Писать про неравноправие полов и движение феминизма ей казалось чересчур банальным. Ирина просматривала какой-то околонаучный форум и вдруг наткнулась на статью про фемслэш. Автор, судя по подписи, был мужчиной, и Ирину взбесило, как он пренебрежительно и высокомерно отзывался об этом направлении. То есть, с его точки зрения, слэш был для интеллектуалов, а фемслэш — в основном забава для глуповатых школьниц, которые все еще не определились со своей ориентацией.
Ирина решила, что если уж публиковать статью в журнале «Гендерные исследования» то хотя бы не на избитую тему. «Фемслэш как один из способов преодоления гендерных стереотипов» звучало оригинальней, чем избитое «Роль женщины в…».
— — -- — - — - — - — - — - — - — -- —
В пятницу Мостовой заявился к ней домой подвыпивший и в очередной раз начал клясться в любви. Принес букет помятых гвоздик и завел извечную шарманку о том, что, как только дети подрастут, он сможет уйти от жены. Ира нашла самый верный способ заткнуть его — заняться с ним сексом. Он был полон сил и энтузиазма, словно у него месяц не было женщины. Только вот она не испытывала ничего похожего на страсть. Ничего из того, что описывалось в книгах. С Мостовым ей было неплохо, даже приятно в отдельные моменты, но сердце не замирало, и никаких бабочек в животе, никакого безумного влечения или безудержной похоти. С предыдущими мужчинами всепроисходило по тому же сценарию: она просто технично доводила себя до оргазма с помощью члена, только и всего.
Иногда ей казалось, что все эти рассказы о сильных чувствах и огненных страстях написаны инопланетянами. Никто из ее окружения не травился из-за несчастной любви, не резал себе вены, не напивался в хлам. Большинство подруг вышли замуж еще на последних курсах, а были и такие, как она, — в свободном плавании. Обеспеченные и независимые. Ей нравился Мостовой еще и потому, что это было удобно и необременительно, ведь после секса он всегда отправлялся к жене. Она, а не Ирина, обязана о нем заботиться, обслуживать и делить прелести совместного проживания. То, что Ирине категорически ни с кем пока не хотелось делать. Поэтому когда Ростик опять затеял этот бесконечно повторяющийся разговор о грядущем разводе, она твердо сказала: — Кстати, если ты всерьез — на меня не рассчитывай. Меня вполне устраивает одиночество. — Ремезова, ты какая-то странная. Ты ж не девочка, пора и о семье подумать, — Ростислав выбрался из-под одеяла и надел футболку. — Я смотрю, ты вот непрерывно думаешь о семье, — фыркнула Ира, — особенно минут десять назад, когда кончал, ты как раз, видимо, о жене вспоминал и о семейных ценностях.
— Эх, Ирина, недобрая ты женщина, — грустно произнес Ростик и встал с кровати, озираясь в поисках джинсов. Красные в синий цветочек трусы почему-то вызвали у нее раздражение, словно было в этом уютном домашнем узоре что-то обличающее. До сих пор она не испытывала чувства вины перед его женой, но сейчас в ее голове словно переключился тумблер, и она ощутила нечто похожее на угрызения совести.
Мостовой, одевшись, потянулся за поцелуем, но она, лениво скользнув губами по его щеке, перевернулась на бок:
— Захлопни за собой дверь, — пробормотала сонно.
— Почему я чувствую себя проституткой каждый раз, когда от тебя ухожу, — пробурчал Ростислав.
Ира зевнула и лениво приоткрыла один глаз:
— Ты ведь не собираешься говорить о чувствах? Иди к семье, Мостовой, у тебя жена — дипломированный медицинский психолог, поделись с ней печалью, что у тебя любовница социолог-социопат. Я уверена, она сможет все прекрасно проанализировать, и ты обретешь покой.
В его глазах засверкала злоба:
— Я сам иногда не понимаю, что я делаю рядом с тобой. Такое ощущение, что ты робот, который классно трахается.
Ирина привстала на локте, и одеяло, в которое она заворачивалась, сползло, обнажив бедро.
— Мостовой, так зачем ты приходишь? Зачем в любви клянешься? На цветочки вот потратился? А лучше бы ребенку своему шоколадку купил, кобель. Пошел вон.
— Ир, ну погоди, — сразу залепетал в панике Ростислав, — я не так выразился, я не это имел в виду, — его взгляд был прикован к ее голому бедру.
— Пошел вон, — спокойно повторила Ремезова, укутываясь в одеяло и откидываясь на подушку, — утомил.
Ростислав вздохнул и вышел за дверь.
— — - — - — - — - — - — - — - — - — - — -
Ирина потянулась в кресле. Напротив, на журнальном столике с экрана ноута на нее смотрела заставка сайта fanfic.ru. Она уже который день бороздила бескрайние просторы интернета, читая про фемслэш и про лесбиянок. В итоге по одной из ссылок вышла на какой-то суперпопулярный фик «Исправление ошибок», и он ее заинтриговал. Автор писала его уже около полугода и за это время набрала больше двух тысяч лайков. Ира не собиралась читать его полностью, хотела просмотреть просто одну главу по диагонали, чтобы примерно представить себе, что интересно этому контингенту читателей, но сама не заметила, как ее затянуло, и она добралась до последней выложенной части.
Повествование велось от первого лица, главная героиня Марина была лесбиянкой, студенткой столичного вуза, практикующей довольно свободный образ жизни. Партнерши в ее постели менялись со скоростью света, но при этом она была сосредоточена на некоей преподавательнице Елене Витальевне Успенской, которая уже к третьей главе начала активно реагировать на ухаживания студентки, несмотря на свою гетеросексуальность.
Ирина закурила первую за день сигарету и с наслаждением вытянула ноги. Чушь, конечно, но написано живо и увлекательно. Мелькающие тут и там сексуальные сцены между Мариной и ее многочисленными девушками действовали на Ирину странно. Она сама не ожидала от себя такой реакции. Как правило, подобного рода описания секса между разнополыми партнерами, не вызывали у нее никаких эмоций. А тут она вдруг даже почувствовала что-то похожее на возбуждение, читая про то, как одна девушка делает другой куннилингус в университетской библиотеке. Ира хмыкнула и представила себя за стеллажами, делающей минет Ростику, но это в ее воображении скорее выглядело неуклюже и смешно, чем эротично.
Автором «Исправления ошибок» была девушка с ником Лис42, заявляющая в профиле: «Писательство — не мое призвание, но мне нравится нажимать на клавиши. Не надо в меня влюбляться, я не отвечу взаимностью. Секс — это единственное, что напоминает мне о том, что я еще жива».
Ирина скользнула взглядом по отзывам к главе. В основном это были хвалебные оды и требования продолжения. Лис42 отвечала читателям очень подробно и всегда с легким юмором. Ира решила, что пора познакомиться с объектом исследования поближе и, не регистрируясь, оставила комментарий:
«Ваша Марина слишком самонадеянна, я не верю, что Елена Витальевна согласится на поход в кафе. Разве что, ей скучно по жизни, но сомневаюсь, что ужин со студенткой — это то, что ее развлечет».
Примерно через час она заглянула на сайт и обнаружила, что автор ответила:
«Вы недооцениваете Марину, она вполне может привлечь внимание взрослой женщины. Думаю, такая ситуация вполне реальна».
Ирину несколько задело, что Лис42 ответил небрежно, как бы не горя особым желанием вступать в дискуссию. Немного подумав, она быстро набрала текст:
«Не думаю, что в тридцать лет хочется общаться с сопливой девицей. Ваши фантазии слишком далеки от реальности. Поверьте, между ними непреодолимая пропасть. Не говоря уже о том, что Елене, судя по вашим описаниям, не нравятся девушки».
Посмотрим, что ты сейчас мне ответишь, Ирина нетерпеливо барабанила пальцами по столику, то и дело обновляя страницу. Она сама не понимала, что ее так задело, но она не могла просто закрыть вкладку. Зазвонил телефон.
— Ир, ты дома? — голос Ольги звучал нетрезво.
— Да, — Ирина поморщилась, меньше всего ей хотелось утешать подругу, которая, видимо, опять поссорилась с мужем Лешей.
— Можно я приеду? — в трубке раздалось что-то похожее на всхлип. Становилось ясно, что тихий воскресный вечер наедине с компом закончен.
— Приезжай, — Ремезова неслышно вздохнула, — но купи по дороге хлеб, у меня закончился, а ты должна закусывать.
— Буду минут через сорок.
Ольга отсоединилась, Ирина чертыхнулась и взглянула на экран компьютера. Появился ответный комментарий от Лиса:
«То есть, когда пятидесятилетний профессор влюбляется в двадцатилетнюю студентку, вы верите в большое и светлое чувство и в то, что ему интересно с ней общаться. Вы даже не удивитесь, если он ради нее бросит семью и женится. Скажете: любовь. Но если речь идет об однополой любви, то по вашим словам разница в десять лет принципиальна! Вам не кажется, что это двойные стандарты?»
Ирина задумалась. А ведь и правда, почему она так категорична? Неужели все дело в том, что речь идет о двух женщинах? Да нет, ерунда, просто написано слишком недостоверно: автор, видимо, даже не представляет себе, насколько преподавателям неинтересно тратить свое личное время на таких вот «марин».
«Я пока что не встречала студенток, с которыми мне лично хотелось бы пообщаться на темы, отличные от учебы. Возможно, мне не повезло».
Ирина решила смягчить тон, чтобы не выглядеть гомофобкой. В конце концов, она действительно ничего не имеет против сексуальных меньшинств.
«Сочувствую».
Лис42 на этот раз был краток, но Ирине показалось, что в этом ответе скрыта легкая издевка.
«И все же вы меня пока не убедили, что Елене вдруг захочется сменить ориентацию, не вижу предпосылок. Может быть, ваша Марина не кажется мне достаточно харизматичной, плюс, ее похождения, скорее, отталкивают, чем привлекают. Однозначно, она не слишком разборчива».
Некая Миранда отозвалась гневной тирадой:
«Дорогой Лисенок, не обращай внимания на злобные комменты, ты лучшая, продолжай писать. Те, кто критикуют твою работу, вообще не разбираются в любви. Марина — обалденная. Когда же у них с Еленой будет секс? Не могу дождаться».
Ирина вздохнула, захлопнув крышку ноута, зачем она вообще втянулась в этот дурацкий диалог с малолетками. Хотя правда в том, что она действительно не разбирается в любви. Пора идти резать салат, Оля заявится с минуты на минуту, и придется в очередной раз выслушивать о том, что Леша — козел. На голодный желудок и трезвую голову это выдержать невозможно